14:20 История Кирилло-Белозерского музея-заповедника |
Источник: Кириллов: ист. лит. альм.- Вологда, 1994. Вып 1 Г. О. Иванова, И. А. Смирнов История Кирилло-Белозерского музея-заповедника История возникновения и развития Кирилло-Белозерского музея во многих отношениях типична и может служить иллюстрацией превращения культовых ансамблей и отдельных сооружений в музеи. У истоков этого процесса стояли известные церковные деятели. Официально Кирилловский музей возник при советской власти, но этому предшествовала длительная предыстория, начало которой уходит в прошлое столетие. В XIX в. среди просвещенного духовенства все большее распространение и понимание находила идея создания музеев церковной старины, охраны церковных реликвий от уничтожения и разграбления. Еще в 1853 г. по указу Святейшего Синода начали составляться списки церковных и монастырских вещей, имеющих историческое, археологическое или художественное значение. В 1882 г. последовало определение Синода о проверке этих списков, хранившихся в Синодальной библиотеке. Епархиальным архиереям предписывалось, чтобы "представили св. Синоду... сведения о том, нет ли убыли или прибыли..., с подробным объяснением причин убыли" 1. Речь шла о предметах, не употребляемых в богослужении. Инициатором начинаний, связанных с собиранием памятников церковной старины и археологии, выступала Императорская археологическая комиссия. Ее рекомендации, рассмотренные и одобренные Синодом, через епархиальные управления доводились до самых отдаленных приходов. В Новгородской губернии, в состав которой до 1918 г. входил Кирилловский уезд, целенаправленный сбор церковных вещей начался в 1880 г. Все они предназначались для единого губернского музея, который предполагалось создать в Новгороде. Резолюция архиепископа на распоряжении новгородского губернатора гласила: "...церковным причтам и настоятелям монастырей в возможно скором времени доставить сведения, какия имеются в церквах и монастырях замечательный по древности вещи, и могут ли таковыя быть уступлены для музея, при том условии, что вещи эти будут оставаться по-прежнему собственностью церквей и монастырей, находясь в музее только в видах большой доступности их для публики и научного их исследования..."2. В том же году новгородский губернатор просил о содействии в осмотре отобранных для музея вещей командированного в уезды академика П. Н. Петрова 3. Следствием такой централизаторской политики стала передача в 1882 г. пушек Кирилло-Белозерского монастыря в Новгород 4. Еще более активно сбор музейных предметов развернулся в начале XX в. В июле 1911 г. в Новгороде проходил XV Всероссийский археологический съезд. Еще в 1910г. Общество любителей древности г. Новгорода приняло решение об устройстве историко-археологической выставки к открытию съезда. В течение этого года последовало несколько определений епархиального начальства о допуске членов предварительного комитета съезда к осмотру церковных и монастырских ризниц по всей губернии и об отборе из них вещей 5. Съезд и выставка повлекли за собой два новых явления в жизни губернского города; по инициативе архиепископа Новгородского и Старорусского Арсения в январе 1913 г. было создано Новгородское церковно-археологическое общество, а выставка превратилась в Новгородский церковно-археологический музей. Общество развернуло широкую деятельность по сбору экспонатов по всей губернии для вновь открытого музея. Начиная с 1913 г. в "Новгородских епархиальных ведомостях" регулярно публиковали списки поступлений экспонатов. В 1915 г. на отчетном годичном собрании общества отмечалось, что в прошедшем 1914 г, его членами обследовано 50 церквей по Кирилловскому уезду 6. Из приходских церквей и монастырей Белозерского и Кирилловского уездов поступали иконы, скульптура, синодики, лицевое шитье, документы. Иногда предметы, взятые на время выставки, оставались на постоянном хранении в древнехранилище против воли владельцев. Так, причт Богородицерождественской Чужбойской церкви Белозерского уезда в 1913 г. просил вернуть 7 предметов, взятых на время, но в возврате ему было отказано 7. Благодаря усилиям церковно-археологического общества и широкой пропаганде его деятельности через епархиальный печатный орган, музейная идея входила в сознание довольно широкого круга людей. Местная общественность стала подумывать о создании музеев в своих уездных городах. В 1916 г. на одном из заседаний Общества обсуждался доклад гласного городской Думы г. Белозерска Н. А. Шоленинова об открытии музея древностей в Белозерске 8. Еще раньше, в 1906 г., иеромонах Кирилло-Белозерского монастыря Антоний опубликовал статью под названием "Об устройстве музеев при монастырях" 9, где предлагал в одной из главных и наиболее древних обителей епархии учредить центральный музей, а в других - его отделения. Антоний сделал попытку реализовать свой план. С 1903 г. он начал собирать старинные вещи, и через три года в его коллекции состояло уже около 300 предметов. Вспоминая о встрече с Антонием в 1904 г., княгиня М. К. Тенишева писала: "...монастырь этот в настоящее время в упадке. Там царит тупой разжиревший настоятель, которому было только есть да спать, и десяток монахов, видимо, сильно пьющих и не имеющих в себе никакого смирения, я уже не говорю о святости. Один лишь иеромонах произвел на меня большое впечатление. Он выделяется среди них, как голубь между коршунами, и совсем не ко двору этой братии. Он мечтал преобразовать монастырь в монашескую трудовую общину, где все работают наравне, ведут хорошее хозяйство и служат примером для края. Кроме того, он был ярым, страстным коллекционером древностей, понимал старину, и в его келье, которую мы посетили, находился настоящий музей. Но все-эти поползновения на упорядочение строя монастырской жизни, понятное дело, были приняты его братией в высшей степени недоброжелательно, его и боялись, и ненавидели" 10. Антоний вызывал раздражение братии и игумена Феодорита своими резко критическими публикациями о современной монастырской жизни, кругом знакомств и интересов. В частности, в Кириллове Антоний близко сошелся с учителем местного духовного училища Н. П. Успенским - автором целого ряда публикаций по истории Кирилло-Белозерского и других монастырей. Беспокойный, пытливый монах служил живым укором ищущей тишины и покоя братии. Происки недоброжелателей привели к тому, что епископ Кирилловский Иоанникий в июле 1908 г. обратился к епархиальному руководству с прошением о переводе Антония в другой монастырь, а в августе уже состоялось решение; консистория постановила переместить его в Филиппо-Ирапскую пустынь 11. Причины перевода были явно надуманными: "...принятие в своей келий посторонних лиц, самовольные просрочки данных ему отпусков из обители, непослушание монастырскому начальству и другие неблаговидные поступки"12. Не помогли и попытки научной общественности привлечь внимание к полезной деятельности Антония, Еще в конце мая Новгородский архиепископ получил письмо из канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода с просьбой разобраться с коллекцией Антония. Это предписание инициировал директор Археологического института Н. В. Покровский, видевший собрание кирилловского иеромонаха. Документ во многих отношениях любопытный, поэтому приводим его почти полностью: "По сообщению директора Императорского Археологического института в С.-Петербурге, иеромонаху Кирилло-Белозерского монастыря Антонию, собравшему значительную коллекцию древних предметов, предложено удалиться из монастыря вместе с его коллекциею, в которой находится немало ценных в археологическом отношении предметов и которая может утратиться при перевозке. Ввиду того, что 1) составлением означенной коллекции положено уже начало в Кирилло-Белозерском монастыре собиранию и охране памятников, каковое собирание необходимо продолжать посредством устроения в названной обители музея древностей всего Белозерского края; 2) что для музея имеются в монастыре прекрасные готовые помещения, например, так называемый Никоновский домик и два корпуса бывшего духовного училища, и 3) что для учреждения музея не требуется денежных затрат, директор помянутого института просит моего содействия к тому, чтобы коллекция иеромонаха Антония оставлена была в Кирилло-Белозерском монастыре и хранилась бы в помещении, более удобном и безопасном, чем то, в котором она находится ныне и которое (коллекция размещена частию в келие иеромонаха Антония, частию под лестницею и на чердаке) не гарантирует ее целость" 13. Резолюция Новгородского архиепископа на письме обер-прокурора предписывала Кирилловскому епископу в кратчайшие сроки дать свои соображения и выслать опись коллекции. Епископ Иоанникий учинил допрос Антонию. Вопросы и ответы не оставляют сомнения, что с иеромонахом сводили счеты. Судьба же коллекции монастырское руководство не трогала, Антонию предложили "передать имеющийся у него музей древних вещей..., если не в дар, то по крайней мере на сохранение" 14. Для хранения "музея" отводили бывший Арсенал - здание, находившееся в аварийном состоянии. Антоний отказался от предложения, явно обрекавшего его коллекцию на гибель. Часть собранных вещей он увез в Филиппо-Ирапскую пустынь, а другую - оставил на частной квартире в городе. Дальнейшая судьба ее остается неизвестной. Так завершилась первая и неудавшаяся попытка создать музей в монастыре. Прежде чем приступить к изложению собственно музейной истории, следует хотя бы в общих чертах обрисовать состояние Кирилло-Белозерского монастыря в начале XX столетия. Реформы XVIII в. разрушили основы монастырской экономики и пагубно отразились на состоянии огромного архитектурного ансамбля. Косметические ремонты XIX в. придавали лишь внешнее благолепие древним зданиям. За два последних столетия очень сократилось число монашествующих. В преддверии 500-летия монастыря Н. П. Успенский писал: "...современная жизнь монастыря настолько отделилась от прежней, что почти все сооружения стоят пустыми, не имея употребления, как внешне излишние или получили новое назначение, а деревянные исчезли, не оставив следа" 15. Путешественник по "святым местам" А. Лебедев дополнил эту картину: "...от прежнего величия остались одни многочисленные и огромные постройки, приходящие в ветхость и непосильно тяготящие монастырскую казну..." 16. О том же свидетельствует и иеромонах Геронтий, автор одного из трудов по истории монастыря 17. В 1911 г. архиепископ Новгородский и Старорусский Арсений, объезжая епархию, посетил и Кирилло-Белозерский монастырь. Маршрут и впечатления от поездки один из его спутников так описал в отчете: "Многие древние здания монастыря ныне представляют руины; грустно видеть, как безвозвратно гибнет самобытное творчество русского народа. Нельзя иначе, как с болью сердца, смотреть на разрушение стен обители, когда-то оставшихся нерушимыми даже при осаде ее неприятеля... Не враг разрушает памятники нашей истории и славы, а мы сами - своим невниманием, непониманием важности прошлых жизненных явлений. Особенно сильному разрушению... подверглись стены и башни... Так, Свиточная башня, можно сказать, доживает последнее свое время и на глазах многих знатоков гибнет с часу на час и очень скоро должна сделаться руинами частию на земле, частию в озере... Но не только эта башня, а почти вся линия стены вдоль берега озера заметно разрушается. Местами части стен (особенно это заметно позади настоятельского корпуса) уже представляют груду кирпичей; а те галереи стен, по которым когда-то братия совершала крестные ходы, - теперь, увы, представляют собою в своем разрушении нечто ужасное для любителя старины. Взобравшийся на них турист рискует быть засыпанным под грудой кирпичей, вот-вот так и грозящих ему ежеминутной гибелью от малейшего сотрясения и неосторожного хождения по ним. А остальные Кирилло-Белозерские здания, за исключением тесных комнат, что представляют собою?! Они предоставлены стихиям, всюду грязь, сырость. Конечно, наличных средств монастыря теперь не станет на приведение в порядок векового запущения" 18. Епископ Кирилловский Иоанникий поставил в 1914 г. перед Новгородской духовной консисторией вопрос о капитальном ремонте старинных сооружений. На заседании Новгородского церковно-археологического общества в феврале того же года члены Совета признали необходимость срочного ремонта "рушащихся строений Кирилло-Белозерского монастыря", но вместе с тем указали на невнимание "монастырского начальства" к охране древних построек и предложили консистории "ходатайствовать перед правительством об отпуске сумм, потребных на ремонт строений Кирилло-Белозерского монастыря, имеющих историческую ценность" 19. В том же году вопрос о поддержании ценных памятников рассматривался в Государственной думе при обсуждении сметы Синода. В хозяйственное управление при Синоде последовало отношение, в котором было "высказано пожелание, чтобы духовное ведомство прилагало заботы к охранению от разрушения памятников русской церковной старины и, в частности, приняло безотлагательные меры к поддержанию в многих частях грозящего разрушениями знаменитого Кирилло-Белозерского монастыря" 20. Синоду предлагалось дать более подробные сведения о состоянии зданий, о необходимых мерах к их поддержанию и стоимости восстановительных работ. Первая мировая война, а затем события 1917 г. заставили пересмотреть и отодвинуть на время планы восстановления памятников Кирилло-Белозерского монастыря. Эти работы начались уже в советское время. Собирательская деятельность Антония, многочисленные статьи Н. П. Успенского, исследования Н. Никольского, публикации документов из архива Кирилло-Белозерского монастыря привлекли внимание общественности к архитектурным и живописным памятникам, создали благоприятную почву для появления у широких слоев населения мысли о создании в городе музея. Немало этому способствовали и выступления ученых-архивистов, сопровождавших в 1917 г. документы государственных архивов при эвакуации их из Петербурга в Кириллов 21. Временное "кирилловское сидение" ученые использовали для изучения "монастырских памятников и пропаганды его культурно-исторических ценностей" 22. 25 июля 1919 г. на заседании исполкома Кирилловского Совета слушался доклад члена Археологического института Левашова об организации в г. Кириллове музея 23. Исполком поручил отделу народного просвещения создать музей памятников старины и искусства. 4 августа того же года уездный отдел народного образования создал подотдел по делам музеев и охране памятников искусства и старины и решил приступить к организации музея в архиерейских палатах Кирилло-Белозерского монастыря 24. Однако провести это решение в жизнь не удалось. Архиерейские палаты отдали под детский дом, хотя в нем уже начали сосредотачиваться памятники древнерусской живописи и началась их реставрация 25. С 1919 года в Кирилло-Белозерском монастыре начались реставрационные работы и на памятниках архитектуры. В решениях Х уездного съезда Советов, проходившего в декабре 1920 года, отмечалось, что под руководством петроградского архитектора В. Данилова обследуются фундаменты, исправляется кирпичная кладка, заделываются трещины 26. На съезде отмечалось, что ведется собирательская работа в уезде: подотдел искусств приобретает сарафаны, кокошники, древние иконы, кресты, складни, монеты, оружие. Вещи, приобретенные у местного населения, поступали в фонд будущего музея. В октябре 1919 года Петроградский отдел по охране памятников старины выдал охранное свидетельство Кирилло-Белозерскому монастырю как "имеющему в целом выдающееся художественное и историческое значение" 27. В дополнение к нему Кирилловский уисполком в апреле 1921 года принял Обязательное постановление, направленное на охрану памятников Кирилло-Белозерского монастыря 28. Тогда же отдел при наркомате просвещения распорядился о проведении неотложных работ по ремонту памятников Кирилло-Белозерского и Ферапонтова монастырей, предложил "отнести их к разряду ударных" и обязал местные власти "обеспечить технический персонал, занятый на означенных работах, усиленным довольствием" 29. Мы не знаем, получали или нет реставраторы той поры это "усиленное довольствие", но противоаварийные работы шли тогда полным ходом. Одновременно со срочными ремонтными работами в монастыре выявлялись произведения искусства (живопись, шитье, рукописные книги). Их описывали, по мере надобности укрепляли, а иногда и изымали из монастырской ризницы. Как правило, это были своевременные и необходимые действия, так как многие вещи нуждались в срочной реставрации в условиях хорошо оснащенных мастерских. В то же время были случаи необоснованного вывоза ценностей для пополнения коллекции столичных музеев и государственного музейного фонда 30. Происходило также изъятие изделий из серебра и золота в специальные фонды, например, в фонд голодающих Поволжья. В соответствии с документами советской власти все имущество монастыря было национализировано еще в 1919 году. Монашеская община лишь пользовалась им в соответствии с соглашением от 13 июня 1919 года. Комиссия по проверке ценностей, работавшая в сентябре-октябре 1924 года, вскрыла ряд "хищений" этого имущества 31, что стало одним из поводов для расторжения договора с монашеской общиной. Решение местных властей о закрытии монастыря было утверждено президиумом Череповецкого губисполкома 17 декабря 1924 года. 19 декабря 1924 года была составлена опись имущества Кирилло-Белозерского монастыря, имеющего музейное значение, а в апреле-мае 1925 года состоялась передача всех материальных ценностей заведующему музеем А. А. Холмовскому 32. Первое время Кирилловский музей был филиалом Череповецкого губмузея или, вернее, одним из его отделов. В 1926 году он был передан в ведение Главнауки Наркомпроса и стал самостоятельной структурной единицей 33. За окружным (Череповецким) музеем сохранились лишь функции методического контроля и оказания практической помощи в становлении молодого учреждения культуры. В этот период, кроме музея, в монастыре размещались детский дом, хранилища зерна, соли, дров, сена. Первый директор занимался постановкой коллекций на учет, выявлением ценных предметов из имущества церквей, монастырей, усадеб. В 1929 году заведующей музеем была назначена Е. В. Дьяконова, искусствовед по образованию. Именно при ней были заложены основы экспозиционной, научной и фондовой работы. 14 июля 1929 года в церкви Введения с трапезной открылась первая экспозиция, состоявшая из следующих отделов: 1) колонизация края и роль в ней монастыря; 2) монастырь как социально-экономический фактор; 3) монастырь-крепость; 4) монастырь-тюрьма; 5) отдел строительно-технический; 6) искусство монастыря (живопись, шитье, ткани, утварь); 7) роль монастыря в переписке книг34. Основная экспозиция работала круглый год, а в летнее время для осмотра были доступны и архитектурные памятники Кирилло-Белозерского монастыря. Вход в музей был бесплатный. Небольшая плата взималась лишь за экскурсии, да и то с организаций, где работали экскурсанты. В дальнейшем музей предполагал построить выставки шитья, тканей, превратить весь архитектурный комплекс "в целом в правильно организованный музей", составить краткий путеводитель по музею, провести полную инвентаризацию фондов, разобрать архив, обследовать памятники истории и архитектуры по Кирилловскому уезду, оборудовать для туристов общежитие - экскурсионную базу. Значительная часть этих планов осуществилась в следующем году. Основная экспозиция пополнилась рядом новых материалов, возвращенных по настойчивой просьбе музея из Новгорода, Все предметы из интерьеров монастырских помещений собрали в специально оборудованные фонды. Впервые завели инвентарные книги (до этого существовали только описи), сделали каталожные карточки, составили книгу поступлений (на этот период в ней значилось 826 номеров) 35. Таким образом, в 1929 году музей взял верное направление в работе, определившись как архитектурно-исторический и художественный музей. По своей подчиненности он выходил на областной, республиканский и союзный уровень, сотрудничал с Череповецким окружным музеем, с Московским отделом Главнауки Наркомпроса, Ленинградскими реставрационными мастерскими. Однако естественное развитие музея было прервано, и первые тревожные симптомы этого появились уже к 1930 году. Еще в августе 1928 года ВЦИК СНК РСФСР принял постановление о музейном строительстве, где критиковалось идеологическое содержание работы музеев. В декабре 1930 года состоялся I музейный съезд, решения которого были направлены на пропаганду планов и достижений социалистического строительства. На это же, а также на усиление краеведческой работы нацеливала и первая губернская конференция по краеведению, проходившая 5-8 мая 1929 года в Череповце. На ней присутствовал и делегат от Кирилловского музея. Помимо новых идеологических установок, Кирилловский музей лихорадило также от административных и финансовых затруднений. В 1930 году резко сократилось финансирование, что привело к сокращению и без того немногочисленного штата музея и к свертыванию экспозиционной и научной работы. Тогда же музей перевели на финансирование из местного бюджета. Изменилась также подчиненность музея: с 1931 года он перешел в ведение Кирилловского РОНО и только по традиции сохранил еще связи со столичными научными учреждениями. Перевод на местный уровень дал право советским и партийным районным органам активно вмешиваться в жизнь музея. Под их давлением основным направлением в его работе стало краеведение с упором на идеологические установки того времени, что не соответствовало ни характеру памятников, ни содержанию коллекций. Ситуация обострялась еще и тем, что решением областного архивного бюро был закрыт и опечатан архив музея вместе с бывшей монастырской библиотекой 36. Процесс реорганизации музея шел на протяжении всего 1931 года. Основную экспозицию пришлось перестроить, сделав упор на "усиление антирелигиозных моментов". Ее переделка завершилась в основном к маю 1931 года, за исключением последнего отдела "Роль церкви и религии в период социалистического строительства". Одновременно в музее открылась краеведческая выставка, которая по замыслу ее создателей должна была стать основой "музея местного края". Экспонаты для выставки представили почти все организации района, причем их сбор, как, впрочем, и оформление выставки, находились под жестким контролем чрезвычайной тройки, в которую входили представители райкома ВКП(б) и президиума райсовета с особыми полномочиями 37. Выставка просуществовала три месяца и стала основой для открытого в том же году краеведческого музея, разместившегося в одном из корпусов монашеских келий, на месте бывшей экскурсионной базы. Во второй половине 1931 года все усилия сотрудников музея были направлены на "слияние антирелигиозного исторического и краеведческого музея в единый краеведческий музей по типу общественно-экономических формаций" 38. С 1931-1932 годами связана еще одна горестная страница в истории музея - утрата знаменитых кирилловских колоколов. В музее не раз появлялись представители мощной и влиятельной организации Рудметаллторга (занималась сбором и реализацией металла) с целью выявления "предметов не музейного характера". Сотрудники музея, понимая, что в эту категорию войдут прежде всего колокола, приняли целый ряд мер для их спасения. Были составлены подробные описи колоколов как экспонатов, имеющих историческое и художественное значение, и они были поставлены на государственный учет. Была сделана также попытка опереться на авторитет комиссии по архитектуре и реставрации г. Ленинграда (г. Кириллов в те годы временно входил в состав Ленинградской области). Однако члены комиссии, рассмотрев представленные музеем списки колоколов, посчитали, что сохранению подлежат только три - колокол 1755 года (самый большой из имеющихся) и два отлитых за границей колокола XVII века. Работы белозерских, вологодских и ярославских литейщиков, по мнению членов комиссии, не представляли историко-художественной ценности. Так одним росчерком пера была решена судьба искусно подобранных кирилловских звонов. Через год таким же образом решили судьбу колокола 1755 года. Всего по акту, сохранившемуся в архиве музея, Рудметаллторг получил 31298 кг колокольной бронзы, 2855 кг железа (колокольные языки) в Кириллове и 4998 кг бронзы и 550 кг железа в Горицах. А всего лишь через три года в музей пришла инструкция, от уполномоченного ВЦИК по охране памятников при Леноблисполкоме о взятии на учет всех колоколов, имеющих историко-художественную ценность и хорошую тональность, и предлагалось произвести сбор их в районе в связи с закрытием церквей и монастырей. Выполняя это запоздалое решение, работникам музея удалось в довоенное время приобрести всего два колокола общим весом 56 кг. Значительные трудности представляла в тот период охрана памятников. Летом 1931 года по распоряжению Президиума Кирилловского райисполкома территория монастыря стала использоваться под районный сенозаготовительный пункт. Сено складывалось в башнях и у стен XVI века, а для хранения был устроен специальный навес, пристроенный прямо к стене. Подвозивший сено транспорт разбивал берег Сиверского озера, вызывал сотрясение крепостных стен и башен (ранее всякое движение машин по берегу по инициативе музея было запрещено). Несколько позднее на территории музея разместили приемный пункт скотозаготовок и "подклеты зданий музея-монастыря были заполнены скотом" 39. В августе 1932 года Лодейнопольский горсовет по распоряжению Ленинградского облжилкоммунотдела нанял рабочих для разборки стенок, ограждавших монастырскую аллею от Казанской башни до Святых ворот, чтобы заготовить кирпич для своих надобностей. Причем действовал, даже не уведомив официально руководство музея, а лишь заручившись согласием председателя Кирилловского райисполкома 40. Энергичный протест директора музея, обращение ее в различные организации, связанные с охраной памятников, позволили добиться запрета на эти работы, но на этом музейные беды не закончились. Те же рабочие были переведены на ломку прачечной (бывшие Уксусные кельи). Лишь совместными усилиями работников музея и располагавшегося в монастыре детского дома удалось отстоять и этот объект, В конце лета 1932 года в музей прибыла комиссия, подыскивающая здание для размещения 100 "дефективных детей и подростков" (фактически речь шла об устройстве колонии) 41. По мнению Дьяконовой, это привело бы к поджогам, кражам, разрушению памятников, тем более, что охрана музея осуществлялась только одним сторожем. Кирилловские городские власти тоже пытались за счет музея решить некоторые свои проблемы, В частности, вынашивались планы устройства клуба с пристройкой кинобудки во Введенской церкви и трапезной палате, а нижнюю палату под колокольней и церковь Евфимия предлагалось приспособить под пионерскиий клуб и детскую площадку. Только вмешательством Архитектурного отделения Главнауки Наркомпроса удалось добиться отмены этих решений. Большая заслуга в сохранении памятников от разрушения и использования их не по назначению принадлежала директору музея Е. В. Дьяконовой, которая, к сожалению, проработала недолго. Тяжелая болезнь вынудила ее оставить музей в конце 1932 года. Как отмечалось выше, реставрационные работы на памятниках Кирилло-Белозерского монастыря, начались еще в 1919 году. До 1942 года ими руководил архитектор В. В. Данилов. Работы первых лет носили лишь противоаварийный, ремонтный характер, так как не было проведено серьезное изучение памятников и отсутствовал генеральный план реставрации. Кроме того, начало работ совпадало со временем коренной ломки экономических, политических и культурных отношений в стране, что, естественно, не могло не наложить отпечаток на темпы, качество работ, их финансирование, снабжение. строительными материалами, рабочей силой. В первый год велись работы на сильно разрушенном памятнике XVIII века - Малой больничной палате. Усилиями реставраторов был полностью восстановлен фундамент, произведена вычинка стен, перекрыта заново кровля. В 1920 году для поддержания крепостной стены XVI века, имеющей сильный крен в сторону озера, поставили ряд деревянных контрфорсов на участке между церковью Преображения и Котельной башней. В том же году началось восстановление Свиточной башни. В Святых воротах для защиты живописи XVI века установили деревянные решетки 42. Летом 1920 года в монастыре побывала инспекционная комиссия I Всероссийской конференции по вопросам реставрации и ремонта при Главмузее (И. Э. Грабарь, Н. К. Жуков, И. В. Рыльский, Н. В. Бакланов), которая дала рекомендации по осуществлению неотложных мер по реставрации памятников. Выполняя их, реставраторы в 1922 году закрыли деревянным навесом южную стену корпуса священнических келий (бывшее духовное училище), защитившим ее от дальнейшего разрушения, в 1922-1923, годах провели частичное исправление кладки Больших больничных палат, а внутри здания поставили кружала для восстановления обрушившихся сводов. Старая ветхая кровля палат тоже была заменена. В 1 9 2 5 году продолжились работы по установке деревянных контрфорсов у ворот, ведущих из Ивановского монастыря на озеро. Темпы работ, конечно, могли быть намного выше, если бы не было трудностей с продовольствием для рабочих и финансированием 43. Обстановка осложнялась еще и тем, что ремонтно-восстановительные работы проводились специалистами Ленинградских реставрационных мастерских. Финансировались они тоже из Ленинграда, и часть строительных материалов завозили оттуда же. Учитывая громадное расстояние, отсутствие надежных путей сообщения, становится понятным, какие препятствия возникали в Кириллове с ремонтом памятников, В годовом отчете за 1929/30 год Дьяконова сообщает, что, несмотря на самые настойчивые просьбы музея, из Ленинграда не могли в течение всего лета выслать олифы, чем сорвали выполнение запланированных работ, да и деньги на их финансирование пришли с опозданием 44. Реставрационные же работы в 19 3 1 году вообще не были профинансированы, хотя катастрофическое положение многих памятников требовало увеличения темпов работ и больших денежных вложений. Источник: Кириллов: ист. лит. альм.- Вологда, 1994. Вып 1 |
|
|